СТИХОТВОРЕНИЕ ИОСИФА БРОДСКОГО "СРЕТЕНИЕ" И СЛОВА О. ИОАННА (ГУАЙТЫ) О НЕМ
° ° °
ИОСИФ БРОДСКИЙ
СРЕТЕНИЕ
Анне Ахматовой
Когда Она в церковь впервые внесла
Дитя, находились внутри из числа
людей, находившихся там постоянно,
Святой Симеон и пророчица Анна.
И старец воспринял Младенца из рук
Марии; и три человека вокруг
Младенца стояли, как зыбкая рама,
в то утро, затеряны в сумраке храма.
Тот храм обступал их, как замерший лес.
От взглядов людей и от взоров небес
вершины скрывали, сумев распластаться,
в то утро Марию, пророчицу, старца.
И только на темя случайным лучом
свет падал Младенцу; но Он ни о чем
не ведал еще и посапывал сонно,
покоясь на крепких руках Симеона.
А было поведано старцу сему,
о том, что увидит он смертную тьму
не прежде, чем Сына увидит Господня.
Свершилось. И старец промолвил: "Сегодня,
реченное некогда слово храня,
Ты с миром, Господь, отпускаешь меня,
затем что глаза мои видели это
Дитя: Он - Твое продолженье и света
источник для идолов чтящих племен,
и слава Израиля в Нем". - Симеон
умолкнул. Их всех тишина обступила.
Лишь эхо тех слов, задевая стропила,
кружилось какое-то время спустя
над их головами, слегка шелестя
под сводами храма, как некая птица,
что в силах взлететь, но не в силах спуститься.
И странно им было. Была тишина
не менее странной, чем речь. Смущена,
Мария молчала. "Слова-то какие..."
И старец сказал, повернувшись к Марии:
"В лежащем сейчас на раменах Твоих
паденье одних, возвышенье других,
предмет пререканий и повод к раздорам.
И тем же оружьем, Мария, которым
терзаема плоть Его будет, Твоя
душа будет ранена. Рана сия
даст видеть Тебе, что сокрыто глубоко
в сердцах человеков, как некое око".
Он кончил и двинулся к выходу. Вслед
Мария, сутулясь, и тяжестью лет
согбенная Анна безмолвно глядели.
Он шел, уменьшаясь в значеньи и в теле
для двух этих женщин под сенью колонн.
Почти подгоняем их взглядами, он
шел молча по этому храму пустому
к белевшему смутно дверному проему.
И поступь была стариковски тверда.
Лишь голос пророчицы сзади когда
раздался, он шаг придержал свой немного:
но там не его окликали, а Бога
пророчица славить уже начала.
И дверь приближалась. Одежд и чела
уж ветер коснулся, и в уши упрямо
врывался шум жизни за стенами храма.
Он шел умирать. И не в уличный гул
он, дверь отворивши руками, шагнул,
но в глухонемые владения смерти.
Он шел по пространству, лишенному тверди,
он слышал, что время утратило звук.
И образ Младенца с сияньем вокруг
пушистого темени смертной тропою
душа Симеона несла пред собою
как некий светильник, в ту черную тьму,
в которой дотоле еще никому
дорогу себе озарять не случалось.
Светильник светил, и тропа расширялась.
16 февраля 1972
° ° °
Из проповеди иеромонаха Иоанна (Гуайты), произнесенной 14 февраля 2020 г.:
《Есть в событии Сретения еще одна тема, тоже очень важная, – это тема смены поколений. Но для того, чтобы рассказать об этом, мне нужна помощь Бродского. Иосиф Бродский написал удивительное стихотворение о Сретении. Так получилось, что мне пришлось его переводить. И естественно, когда переводчик работает с любым текстом, а уж тем более поэтическим, он должен обратить
внимание на каждую мелочь, стараясь понять скрытую структуру стихотворения, его архитектонику и композицию, увидеть все риторические приемы.
И вот в этом стихотворении, как мне кажется, Бродский сумел выразить какие-то вещи, которые так с первого взгляда и не увидишь, даже в его структуре. Те, кто пишет стихи, кто их переводит, кто занимается литературоведением, знают, что есть разные приемы в стихотворчестве. Один из них называется анжамбман (по-французски enjambement, от глагола enjamber «перешагивать», «пеpeпрыгивать»), буквально – подножка. Это когда поэт пишет свои стихи так, чтобы паузы, которые определяют ритм, не совпадали с паузами синтаксиса, то есть смысловыми. Вот, например, первые строки этого стихотворения Бродского:
Когда Она в церковь впервые внесла
Дитя, находились внутри из числа
людей, находившихся там постоянно, Святой Симеон и пророчица Анна.
«Когда Она в церковь впервые внесла…» – здесь заканчивается стих, и мы не знаем, что или кого Она внесла в церковь, узнаем только в следующем стихе – «Дитя». И дальше: «…находились внутри из числа…», и опять заканчивается стих и не знаем, из числа кого. И если хотим что-то понять, должны спешить, читать дальше следующий стих – «…людей, находившихся там постоянно…».
Из-за несовпадения смысловых и ритмических пауз, для того чтобы понять смысл, мы должны сократить паузы ритмические и немножко увеличить паузы семантические. Анжамбман заставляет нас читать эти стихи так, быстрее, а точнее – ритм нашего чтения «хромает». Это все не случайно, потому что в этом стихотворении идет четкое противопоставление: молодое поколение и старшее. В начале Мария и Ребенок, а потом – старики Симеон и Анна.
Стихотворение заканчивается тем, что Симеон уходит, и выходит из рамок самого стихотворения и одновременно из рамок жизни, потому что он идет умирать. Но он держит перед собой образ Младенца, «как некий светильник». И потому ему не страшно вступить «в глухонемые владения смерти» — хотя он входит «в ту черную тьму, / в которой дотоле еще никому / дорогу себе озарять не случалось», и идет уверенно: «Светильник светил, и тропа расширялась».
Бродский нарисовал изумительный словесный портрет этого старца, который с удивительным достоинством и мудростью уходит, оставляя место следующему поколению. Своими анжамбманами поэт и нас заставил идти за ним, хромая, чувствуя, как его «поступь была стариковски тверда»; вместе с ним и мы «шаг свой придерживаем немного», но движемся медленно вперед и видим, что «дверь приближается»… но мы всё идем, и для нас тоже «светильник светит» и «тропа расширяется».
Тема смены поколений очень деликатна и непроста. Признак великой мудрости – когда человек понимает, что пришло время уступать место, когда при передаче эстафеты жизни и времени от одного поколения другому человек не цепляется зубами и когтями за то, чего добился в жизни, а понимает, что должен заботиться о преемнике, чтобы дело его жизни имело продолжение.》
#Сретение_Господне #Иосиф_Бродский #Александр_Шмеман #Иоанн_Гуайта